Околонаучные мифы и их влияние на жизнь общества

Вернуться в раздел

А.С. Хоменков
Биолог, научный консультант в православно-ориентированной школе-лаборатории “Пересвет”, г. Королев, Россия

Бесспорно влияние дарвиновских идей на жизнь человечества. Дарвинизм можно назвать духовной опорой ряда социально-политических движений ХХ столетия, преобразивших облик современного мира. В то же время, накопив значительный эмпирический материал, ученые с удивлением начинают осознавать несоответствие этого материала эволюционному учению, догадываться, что дарвинизм есть феномен не научного характера, а “совершенно иной природы, лишь имитирующий внешние признаки науки” [1]. Какова природа этого феномена и с чем связано его широчайшее распространение в современном обществе?

По-видимому, наилучшем термином, характеризующее дарвиновское учение является околонаучный миф. Дело в том, что в современной социальной психологии существует вполне обоснованное мнение, что “мифотворчество – это непрерывный процесс, свойственный человеку во все времена; в нашу эпоху, во второй половине ХХ века, мифы создаются посредством  того же универсального социально-психологического механизма, что и в далеком прошлом”[2]. Известный швейцарский психолог и психиатр Карл Густав Юнг связывал мифообразование с деятельностью глубинных слоев человеческой психики – с так называемым “коллективным бессознательным”.

Какие эмпирические предпосылки были использованы Юнгом для построения своей системы представлений?

Из практического опыта врача-психиатра и внимательного наблюдателя за общественной жизнью, Юнг вынес одно основополагающее убеждение: “существуют определенные мотивы и комбинации понятий, наделенные свойством “вездесущности”, – они с непостижимым постоянством выявляются не только в мифах и верованиях самых различных народов, заведомо не имевших между собой никаких связей, но и сновидениях или бредовых фантазиях современных индивидуумов, для которых абсолютно исключено знакомство с мифологией” [3].

В качестве примера таких “вездесущных мифологических мотивов” –проявления архетипов “коллективного бессознательного” – можно привести представления о происхождении человека от обезьяны. Задолго до того, как эта, если пользоваться профессиональным языком Юнга, “бредовая фантазия” возникла в голове Дарвина, она заняла свое законное место в мифах народов мира. Так, среди диких племен Малайского полуострова “сохранились придания об их происхождении от пары “белых обезьян” которые, вырастив своих детенышей, послали их в долины, где они достигли такой степени совершенства, что сделались людьми, те же из них которые вернулись обратно в горы, остались по-прежнему обезьянами. Одна буддийская легенда рассказывает о происхождении плосконосых, неуклюжих племен Тибета от двух необыкновенных обезьян, превращенных в людей с целью заселить царство снегов. Они научились пахать, и когда сажали хлеб и сеяли его, хвосты и шерсть их стали мало-помалу исчезать. Они приобрели дар речи, обратились в людей и стали одеваться в листья“ [4]

Такие же мифологические мотивы спустя столетия, как известно, повторились в трудах Фридриха Энгельса. Он писал: “Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг”[5].

Характерны совпадения в обоих мифах – вплоть до деталей. Эти детали явно противоречат тем научным представлениям о мире, которые в настоящее время приняты и эволюционистами: признаки, приобретенные особью в течении жизни, не наследуются и не могут являться движущей силой эволюции. И, тем не менее, в учении о происхождение человека от обезьяны такие представления приобретают определяющее значение, что указывает на их иррациональные, архетипические истоки.

Другим примером таких иррациональных, мифологических мотивов, вплетенных в современную научную мысль, можно считать представления о происхождении обезьяны от  человека. Так, двое британских исследователей вполне серьезно выдвинули предположение о происхождении обезьяны шимпанзе от предка, стоящего гораздо ближе к человеку, чем к обезьяне [6].

Подобные  же мифологические мотивы можно встретить и в фольклоре народов разных континентов. Так, среди поверий племен Юго-Восточной Африки есть следующая легенда: одно племя было очень ленивым и решило кормиться за счет других. Бесполезные мотыги были прикреплены к спине и со временем приросли к телу, превратившись в хвосты, “тело их покрылось шерстью, лбы нависли, и они, таким образом, превратились в павианов” [7].

Впрочем, эта гипотеза в современных околонаучных мифах есть явление периферийное, которому не следует уделять значительное внимание. Чтобы разобраться в иррациональных истоках околонаучного мифотворчества, следует сконцентрировать внимание на его узловых моментах, проследить зарождение мифологических мотивов в коллективном бессознательном европейского общества по другим формам духовной жизни – прежде всего по содержанию художественного творчества. Ведь, согласно взглядам Юнга, “дело художника состоит в том, чтобы в силу своей особой близости к миру коллективного бессознательного первым улавливать совершающиеся в нем необратимые трансформации и предупреждать об этих трансформациях своим творчеством” [8].

Какие сигналы о надвигающейся эпохе тотального мифологического мышления подавало европейское искусство?

Исследователи творчества известного художника Питера Брейгеля Старшего (1520-1569) отмечают, что на его полотнах “люди изображаются в виде каких-то манекенов, игрушечных персонажей, что у него они все на одно «лицо» [9].

Один известный искусствовед писал, что эти люди представляют “часть безликой массы, подчиненной великим законам, управляющим земными событиями, так же как они управляют орбитами земного шара во вселенной. Содержанием вселенной является один великий механизм. Повседневная жизнь, страдания и радость человека протекают так, как предвычислено в этом часовом механизме” [10].

Такое понимание мира зарождалось в бессознательных глубинах европейского общества где-то за сто лет до работ Ньютона (1642-1727), законы которого можно было бы использовать в виде некой основы для такого механистического понимания мироустроения. В полотнах Брейгеля мы явно сталкиваемся с художественным выражением архетипических структур “коллективного бессознательного” семнадцатого столетия, которые наполнялись позже конкретно-научным содержанием, оформляясь в виде механистических представлений  о мире – первого варианта “научно-обоснованного” материалистического учения. Такое механистическое понимание действительности несомненно сыграло определяющую роль и в становлении эволюционных идей. В самом деле, если живая клетка есть некий механизм, функционирующий на сновании своих “деталей” – биологических молекул, то и хронологически эти детали должны были бы появиться раньше: сначала “первичный бульон” из молекул, затем одноклеточные организмы, а потом уже и многоклеточные живые существа. Еще в ХIХ столетии Данилевский писал, что теория эволюции есть купол на здании механистического материализма, чем только можно объяснить ее фантастический успех, никак не связанный с научными достижениями [11].

В свете этого учения жизнь непременно должна была зародиться в свое время из неорганического вещества, скорее всего в какой-нибудь водной среде.

Можно ли найти архетипическое проявление подобных идей в художественном творчестве?

Известно, что большое влияние на формирование мировоззрения Чарльза Дарвина оказал его дед – Эразм Дарвин (1731-1802) [12].

Он же был убежденным “философствующим” эволюционистом и даже писал стихи на эту тему. В этих стихах говорилось о “самозарождении миниатюрных крохотных форм органической жизни в волнах океана”, о том, что “эти формы становились все сложнее и сложнее” [13].

Можно сказать, что Чарльз Дарвин пытался лишь подвести научный фундамент под господствующую “коллективном бессознательном” архетипическую структуру, воспринятую им особенно близко через общение со своим дедом.

В заключении следует остановиться на следующем вопросе:

почему околонаучные мифы способны оказывать столь сильное воздействие на жизнь человеческого общества, несопоставимое с воздействием обычных мифов на жизнь древних народов?

Отчасти это явление можно понять, рассмотрев особенности работы механизма внушения, которому, судя по всему, мы обязаны распространению околонаучных мифов. Внушение, как утверждают специалисты-психологи, наиболее успешно действует тогда, когда человек испытывает “доверие к тому, кто внушает”[13].

Доверие же современное общество испытывает к тому, кто выступает от лица науки, практические успехи которой для всех очевидны. В этом и сокрыта внутренняя сила околонаучного мифотворчества, проявляющаяся не только в малообразованном обществе, но и в высоко интеллектуальной среде. Ведь, как писал Бехтерев, “сила личности обратно пропорциональна числу соединенных людей. Этот закон верен не только для толпы, но и для высокоорганизованных масс” [14], к которым, в частности, можно отнести учебные аудитории самого разного уровня. Что же касается особенностей внедрения околонаучных мифов через эти аудитории, то здесь огромное значение имеют так же особенности несформировавшегося детского сознания, которое, как свидетельствуют психологи, обладает поразительной внушаемостью [15] – определяющим фактором в деле распространения современных околонаучных мифов.
Вернуться в раздел
Литература.

1. Московский А.В., Платон, Флоренский и современная наука // Сознания и физическая реальность. – Том 1, №1-2, 1996, с. 35-36.
2. Акопян Л.О., Предисловие к кн.: Карл Густав Юнг в современных мифах. – М.: Практика. 1994, с. 12.
3. Аверинцев С. “Аналитическая психология” К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии. // Вопросы литературы. №3.1970, с. 124.
4.Тайлор Э.Б. Первобытная культура. – М.: Изд. политической литературы. 1989, с.184.
5. Цит. по: Фридман Э.П. Этюды о природе обезьян. – М. 1991, с. 216.
6. Моррис Г. Сотворение и современный христианин. – М.: Протестант. 1993, с. 130.
7. Тайлор Э.Б. Указ. соч., с. 183.
8. Аверинцев С. Указ. соч., с. 141., Московский А.В. Указ. соч., с. 36.
9. Тростников В. Мысли перед рассветом. – YMKA- PRESS. 1980, с.21.
10. Цит. там же, с. 21.
11. Московский А.В. Указ. соч., с. 36.
12. Маклин Дж., Окленд Р. Маклин Л. Очевидность сотворения. – М.: Триада. 1993, с.78.
13. Окленд Р. Креационная модель и естественнонаучное образование. Доклад на 2-ом Московском Международном Симпозиуме по Креационной Теории. М. 1994.
14. Шингаров Г.Х. О В.М. Бехтереве – ученом и враче гипнологе //. Бехтерев В.М. Гипноз. Внушение. Телепатия. – М.: Мысль 1994, с. 30.
15.Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. – СПБ.: 1908, с. 157.
16.Бехтерев В.М. Гипноз. Внушение. Телепатия. – М.: Мысль 1994, с. 174, 182.