Оставленность близкими в минуты тяжких душевных переживаний не есть, однако, крайнейший предел земной скорби. У оставленного людьми есть Небесный Отец, пера в неизреченное милосердие Которого сильна поддержать человека при всяком земном страдании. Крайнейший предел земного страдания для верующей души наступает тогда, когда она почувствует оставленность Богом. Душа переживает чувство оставленности Богом, впадая в грехи. Чувство удаления Бога от грешного человека и человека от Бога является наследием прародительского падения: с разных формах и видах оно переживается всем человечеством. Но особенно это чувство мучительно тяжко для души, чувствовавшей раньше близость Божию, а потом ощутившей оставленность себя Богом. В чувстве оставленности Богом душа нигде не находит покоя. Ее уделом становится беспросветное отчаяние и полный тупик жизни. В этом тупике исчезает сама жизнь как умное чувство Божества, как непрестающее ощущение Живого и Вечного Бога, и для души, жившей ранее действительным Богообщением, наступает мрачная и беспросветная тьма небытия. Чем больше душа ощущает близость Бога, тем мучительнее для нее чувство оставленности Богом. Мучительность этого чувства является крайним пределом земных страданий, так как, при заменении веры в Небесного Отца, оно ни в чем земном не может найти разрешения и облегчения.

Воспринимая любовью сострадания всю полноту человеческого страдания за грех, Спаситель должен был воспринять и скорбь оставленности человечества Богом как высшее мучение души, некогда жившей всем своим существом в лоне Божественной любви, а потом отпадшей от Бога и в чувстве оставленности Богом утерявшей всякую надежду на возвращение утерянного блаженства. Для неповрежденной грехом Богочеловеческой природы Искупителя мира переживание чувства оставленности Богом было тем тяжелее, что Небесный Отец являлся сосредоточием духовной жизни Богочеловека, теснейшее единение с которым было никогда не прерывающимся актом Его земной жизни. Чувство оставленности Богом, являющееся пределом земных страданий человека, в неисчислимое множество раз большим являлось таковым для Искупителя мира. Здесь оставленность Богом должно было пережить все возвышеннейшее и чистейшее в человеческой природе, что жило доселе одним только Богом, что дышало во всем своем существе никогда не пресекающимся единением с Небесным Отцом.

Вот почему высшим напряжением Голгофских страданий были не физические крестные муки, не оставленность человечеством, ради которого воспринимались Крест и Голгофа, а чувство оставленности Богом Отцом, переживаемое как чувство оставленности Богом всего человечества, во всей полноте скорби этого тягчайшего переживания.

Спаситель на Кресте. Перед Ним бушует человеческая злоба. Его поносят распятые с Ним. Но Богочеловеческое сердце полно мира и всепрощения: «Отче! отпусти им, не ведят бо, что творят». Нет близких учеников. Только Матерь Иисусова с некоторыми женами и возлюбленным Иоанном стояли при Кресте в последний час земной жизни Божественного Страдальца. И здесь муки Креста преодолеваются любовью к Родшей. «Иисус, увидев Матерь и ученика стояща, егоже любяше, глагола Матери Своей: «Жено, се сын Твой». Потом глагола ученику: «се Мати твоя»».

Но вот наступают последние моменты Голгофского борения. Богочеловеческое сердце Спасителя мира со всем вмещаемым в нем любовью сострадания человечеством начинает переживать муку оставленности Богом. И эта мука была так велика, так неизмеримо тяжка для Богочеловеческого Сыновства, что с Креста раздаются слова напряженной и глубокой скорби. «О девятом же часе возопи Иисус гласом велиим, глаголя: «Боже Мой, Боже Мой! вскую Мя еси оставил?»». Наступил крайний предел земного страдания. Как некогда в Гефсиманском борении человеческая природа Спасителя в момент наивысшего напряжения скорби испустила пот, как капли крови, так и здесь, в этом крайнем пределе земного страдания от пригвожденного ко Кресту человечества Искупителя мира послышалось: «Жажду». Телесность, изможденная борьбою духа, требовала земного подкрепления, от которого она еще так недавно категорически отказалась. Но это был последний момент напряжения крестных мук. Скорбь оставленности Богом преодолелась верою в Сыновство у Бога Отца. Спаситель зрит искупляемое Своим страданием человечество усыновляемым Богом, зрит торжество этого усыновления и крушение всех хитросплетенных козней греха. Наступает преодоление скорби и совершение дела искупления. С Креста несется торжественное «Совершишася!», вместе с чем состраждущая любовь возвышается до радостного чувства победы, и раздается велий Богочеловеческий глас: ««Отче! в руце Твои предаю дух Мой», и, преклонь главу, предаде дух».

Так вмещаемое любовью сострадания Богочеловеческого сердца немощное человечество находит своего Небесного Отца и Ему предается в полноте сыновней любви. Вместе с тем оно находит в нем через Христа и вечную, непрестающую жизнь, как победу над тупиком небытия жизни без Бога. Оно предает себя в руки Живого и Вечного Бога. Это был победный глас человечества, преодолевшего чувство оставленности Богом сознанием своего сыновства у Бога, ощутившего Бога как Небесного Отца, глас торжества, вызвавший веру сотника и созидающий преодолевающую земные страдания веру бесчисленного множества последователей Христа. Отныне рушилась преграда, отделяющая человека от Бога, и через полное любви и сострадания Богочеловеческое сердце открылся всем верующим доступ в лоно Отчей любви и Отчего благоволения, в лоно вечной Божественной жизни.

Наступила крестная смерть Богочеловека как последнее земное наследие человеческого греха. В порядке Божьего домостроительства спасения людей она была таким же неизбежным актом, как и земные страдания Богочеловека. Смерть является естественным следствием допущенной человеком аномалии жизни.

Претерпение ее как финал земного человеческого страдания становится, поэтому, неизбежным актом в полноте жертвенного, искупающего подвига Спасителя мира. Но как во всем прочем жертвенном подвиге Спасителя мы видели не только претерпение искупляющего человечество страдания, но и преодоление страдания, победу над ним, — в чем и заключается высший смысл искупления, — так и претерпение смерти Сыном Божиим венчается преодолением смерти, победой над ней.